– Вы начали заниматься живописью в 24 года. До этого была служба на флоте, работа в Московском автомобильном заводе им. Ленинского комсомола. Оглядываясь назад, скажите, на ваш взгляд, это было предопределено? Вы любили рисовать с детства?

– У меня не очень традиционный путь к искусству. В живопись я пришел довольно поздно. До этого, наверное, искал себя, не мог понять, чем мне заниматься – служил на флоте, потом работал поваром, приехав в Москву, работал по лимиту на АЗЛК. Однажды, гуляя по Александровскому саду, увидел огромную очередь в Манеж. Это была очередь на выставку Ильи Глазунова. Был 1989 год.

Я впервые увидел картины, живопись. Хотя рисовать любил с детства, но такие огромные полотна, многофигурные, исторические, потрясли меня. На выставке были картины самого мастера и его учеников. Я помню работу моего учителя Михаила Шанькова «Засадный полк». Огромный дуб на переднем плане, желтая осенняя ветвь, которая проходит по диагонали через всю картину и скрывает спрятавшихся за ней русский воинов. Молодые и старые бойцы, князь на коне. Все эти лица смотрят как бы мимо зрителя – и в то же время на зрителя. Так красиво по краскам, художественно, выполнено ярко, живо. Я был потрясен увиденным, и почему-то мне показалось, что я тоже когда-нибудь смогу так писать. С этого времени я стал заниматься живописью.

На Автомобильном заводе Ленинского комсомола, по старой советской традиции, была роскошная изостудия. Там был отличный натюрмортный и гипсовый фонд, почти как в училище, стояли гипсовые головы. Преподавателем был хороший московский художник Афанасий Евстафьевич Сухинин, член Союза художников, который окончил Петербургскую академию художеств. Учился у Николая Михайловича Ромадина, Александра Александровича Дейнеки, дружил с «Кукрыниксами» («Кукрыниксы» – творческий коллектив советских художников, основанный тремя живописцами: Михаилом Куприяновым (1903–1991 гг.), Порфирием Крыловым (1902– 1990 гг.) и Николаем Соколовым (1903–2000 гг.)). Я сразу погрузился в профессиональное обучение.

Через четыре года поступил в Российскую Академию живописи, ваяния и зодчества, которая сейчас располагается на Мясницкой, в легендарном училище живописи, ваяния и зодчества, построенном архитектором Баженовым в 1790-м году. Здесь, как известно, учились такие колоссы русского искусства, как Коровин, Серов, Левитан. Преподавали Саврасов, Поленов. Это училище с огромной историей и традициями. Учиться было очень интересно. Илья Сергеевич Глазунов был не только хорошим художником, но и человеком, по-настоящему любящим и понимающим искусство. Он воспитал целую плеяду прекрасных художников, которые стали его помощниками в сохранении и возрождении школы русской живописи. Мне посчастливилось у них учиться. Первую историческую картину я написал уже на втором курсе. Она называлась «Иосиф открывается своим братьям». Темы для картин, согласно традиции Петербургской академии, давались на библейскую или историческую тему. Приходилось много читать, изучая материал для картины. Тогда впервые я стал читать Библию. Это постепенно привело меня к воцерковлению. В конечном итоге темой моей дипломной работы стала «Тайная вечеря». Конечно, в истории мирового искусства многие художники брались за эту тему. Поэтому задача была сложная. Эту работу надо было сделать так, чтобы она была непохожей на другие. И здесь помог сам творческий метод – реалистический, который предполагает работу с живой натуры.

– Можете рассказать подробнее о создании «Тайной вечери»?

– Начнем с того, что для создания композиции я пригласил своих друзей и знакомых в мастерскую, расстелил на полу большой ковер и предложил им сесть по кругу. Всех было 13 человек. Когда я зажег свечи и выключил свет, то увидел, что это оригинально, ни на что не похоже. Появилась какая-то драматургия. Свет отбрасывал от фигур людей на стену тревожные большие тени. Такой эффект невозможно придумать. Можно представить эти тени как символ ожидания чего-то опасного. Огромная тень, которая нависла над этими людьми, которые боялись, прятались. Это именно натура подсказала. Ну и, собственно, благодаря натуре я с задачей написания картины справился.

– Вот так необычно живопись помогла вам стать христианином. У вас появилась тема. Скажите, как развивали ее в дальнейшем?

– Вы правильно заметили, Академия помогла мне воцерковиться. Я очень благодарен и Илье Глазунову, ныне покойному, и школе, которую он создал – за то, что студентам предлагают изучать не только историю живописи, а еще историю Русского государства и Библейскую историю. За шесть лет обучения человек порой просто преображается и открывает для себя мир религии, христианства. Я тоже стал много читать, изучать, мне захотелось писать Христа, библейские сюжеты. Мне казалось, что художник этим только и должен заниматься. Несколько лет я посвятил именно созданию картин на тему Евангелия. Так появились картины «Адам и Ева», «Гора Синай», «Взятие Христа под стражу», «Рождество Христово». 

А потом в какой-то момент у меня появилась пауза. Такой кризис творческий. В дальнейшем я понял, что для продолжения библейской темы мне не хватает настоящей натуры, что писать библейские сюжеты в Москве невозможно. То есть нужно было, как художник Поленов, ехать на Святую Землю, в Палестину, и там писать этюды, собирать материал для картин. Такой возможности, к сожалению, у меня не было, хотя мне удалось побывать на Святой Земле в туристической поездке. Впечатление было очень сильное. Совсем другая природа, непохожая на нашу, русскую. Выжженная солнцем пустыня с такими же выжженными древними городами. Все это одновременно красиво и страшно. При этом еще очень мало воды. Силу впечатления добавляет то, что по этой земле ходил Сам Христос. Но в туристической поездке ничего не напишешь. На этом моя библейская тема временно закончилась, и началась другая – деревенская.

– Скажите, что общего между деревней, своего рода исконной Россией, и тем миром, который вы увидели в Палестине, на Святой Земле? Что общего есть у Руси и того древнехристианского мира?

– На мой взгляд, красота. Так же, как и в Палестине, какая-то страшная красота, суровая: там очень жарко и все выжжено. Пустыня, камни, скалы – желто-красные и других оттенков. Это все очень красиво. Там, уже в самой природе, есть какой-то высокий образ трагический. Человеку очень сложно там выжить. Мало воды. Похожая ситуация в русской северной деревне. Это, к примеру, Вологодская область: суровая природа. Она красива, с одной стороны, но с другой стороны – она очень жесткая: летом комарье, зимой – крепкие морозы, много снега, трудно выживать. Сельское хозяйство рискованное. Люди живут в избах, нет канализации, вода из колодца. Основные продукты – овощи, ягоды, фрукты со своего огорода: они зависят от своего труда – что вырастишь, то и съешь. Держат коров, другую живность. Нужно вставать в четыре утра, обряжать (ухаживать – прим. авт.) скотину. Потом – на поле или в лес. 

Однако люди, которые живут там, – очень веселые, радостные. Они благодарят за каждый день Бога. Что у них все есть, что более-менее хорошо. Такой сходство – красота и суровость природы – уже само по себе создает художественный образ. Представьте себе темные, почти черные, елки на фоне желтеющих берез и осин. В этом есть особенная красота и выразительность. Это меня поразило, и я стал писать сюжеты на тему русской деревни. Стал приезжать туда, жил там подолгу. Потом купил себе домик. Короче говоря, погрузился в эту жизнь сам, и это мне помогло создавать картины, непохожие на другие, новые. То, что я увидел на русском Севере, в деревнях, меня до сих пор удивляет, и там я черпаю для своих картин вдохновение.

– А есть ли такие грани, которые сближают Православную Русь и Святую Землю?

– История присутствия русских на Святой Земле очень длительная. Там есть русская церковь Святой Марии Магдалины, Русское Палестинское общество. Палестина и Россия даже архитектурно пересекаются. Удивительно, но когда я приехал в Иерусалим и приложился ко Гробу Господню, то появилось ощущение, что я на родину попал. Эта земля кажется родной. То же самое, когда я на русский Север приезжаю, у меня такое ощущение, что я на Родине, на своей малой родине нахожусь.

– В одном из ваших интервью вы говорили, что русская природа – как скрытое Евангелие. А что именно есть в русской природе, что отличает ее от других ландшафтов?

– Если читать Евангелие и воспринимать его как вид литературного искусства, то, безусловно, можно отметить – оно очень красиво. Вот ты читаешь, и оно как-то изящно и необыкновенно написано. «Истинно, истинно говорю вам» (Ин. 1, 51) – мы так не говорим. Или другие строки: «Вначале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно вначале было у Бога, через Него все начало быть и без Него ничего не начало быть, что начало быть» (Лк. 2, 1–3). Красота в этом какая! 

Если мы возьмем Псалтирь, то там читаем: «помилуй мя Боже по велицей милости твоей и по множеству щедрот твоих очисти беззаконие мое...» (Пс. 50, 3), и так далее – 50-й псалом. Или 90-й псалом: «Живый в помощи Вышняго, в крове Бога Небеснаго водворится. Речет Господеви: Заступник мой еси и Прибежище мое, Бог мой, и уповаю на Него...» (Пс. 90, 2). Как это красиво, но и одновременно трагично. Каждый человек в этой жизни проходит через скорби. Даже в утренней молитве есть такие слова: «Тя благословим, вышний Боже и Господи милости, творящаго присно с нами великая же и неизследованная, славная же и ужасная, ихже несть числа...».

Возьмем, к примеру, жизнь всем известного художника Шишкина. Еще при жизни он был известен и востребован как художник. Но не все знают, что пришлось пережить этому человеку. Смерть отца. В скором времени умирает его жена и два сына. Они остаются вдвоем с дочерью. Шишкин целый год не мог работать и глушил свою душевную боль алкоголем. Через год после этих событий он пишет знаменитую картину «Рожь». Если внимательно посмотреть на нее, на дальнем плане есть ствол сухого дерева. Предполагается, что Шишкин таким образом запечатлел сам себя. 

Прошло еще немного времени, и Шишкин женился. Вскоре и вторая жена его умирает, оставив ему маленькую дочь. Василию Ивановичу Сурикову, художнику-живописцу, автору исторических полотен о России, тоже пришлось пережить смерть супруги. У художника Кустодиева, одного из самых позитивных художников рубежа XIX–XX века, были парализованы ноги. Трагедия и красота находятся рядом. В русской природе есть красота и трагичность одновременно, как в Евангелии. На русском Севере, допустим, если у тебя нет дров, ты можешь просто погибнуть от холода.

– Почему вы решили написать портрет Сергея Есенина?

– Это был заказ для музея Есенина в Москве. Поскольку мне было неинтересно просто писать Есенина с трубкой, я долго размышлял, мне хотелось как-то по-особенному написать.

Так, как его никто не писал. Долго я думал над этой темой, а потом в русской своей деревне увидел проходку – это своего рода гуляние на деревне, когда мужчины и женщины надевают русские костюмы, и впереди идет гармонист. И вот, они идут по деревне в одну сторону, поют, потом разворачиваются – и идут в другую сторону, опять с песней. Вот такое торжественное шествие называется проходка. Я, когда увидел проходку, а она традиционная на Руси была, вдруг понял, что нужно Есенина среди этой проходки и изобразить. То есть как участника этого деревенского шествия. Нашел парня, который был похож немножко внешне на Есенина. Он позировал мне в русской национальной рубахе и с тальянкой. Тальянка сегодня редкий инструмент, двухрядная гармошка, на которой уже мало кто может сыграть.

Однако вернемся к теме. Родилась такая удивительная картина. Благодаря этому заказу я стал читать Есенина и увидел, что он, простой деревенский парень, щедро одарен талантом. Такие образы пронзительные:

Гой ты, Русь моя родная,
Хаты – в ризах образа...
Не видать конца и края –
Только синь сосет глаза.

«Только синь сосет глаза». Синь! Он тоже все воспринимал как живописец. В стихотворение «Песнь о собаке» есть такие строки: «Покатились глаза собачьи золотыми звездами в снег».

– Где можно увидеть ваши картины сейчас?

– У меня в мастерской что-то есть. Также сейчас выставка проходит в деревне Верховажье, туда я часть картин отвез. В музее Есенина можно Есенина посмотреть. В Коломне можно увидеть «Куликовскую битву». Или на моем сайте.

– О чем будет ваша новая тема?

– В свое время Василий Дмитриевич Поленов говорил, если в живописи нет красоты и добра, то она ничего не стоит. Врубель говорил, что художник должен пробуждать современников величавыми образами духа. Я с ними абсолютно согласен. Надеюсь, что мне еще удастся написать много новых картин. В живописи можно развиваться всю жизнь. И процесс этот бесконечный. Процесс познания мира через краски.

С Павлом Поповым беседовала Мария Берова
24 декабря 2018 г.

Крымов как-то сказал: «Не важно, что писать, важно — хорошо устроиться». Эта шутка профессионала говорит о необходимости технической подготовки к работе на зимнем пленэре. Первое: работать с натуры зимой нужно масляными красками. Они не застывают на морозе. Второе: обязательно необходимо тепло и удобно одеться. 

Сегодня для этого могут помочь имеющиеся в продаже специальные костюмы для рыбалки или охоты (это легкие и удобные, при этом теплые куртка и полу комбинезон). Их можно купить в магазине рабочей одежды. Обязательно нужны теплые специальные сапоги с термоэффектом. Спасут в морозное время шапка-ушанка, перчатки для лыжников. Вместо шарфа лучше надевать так называемое «вязаное горло». Нелишне брать с собой овчинную безрукавку, которая надевается в случае сильного мороза. Такая экипировка поможет вам успешно противостоять коварному холоду. Подумайте сами — как обидно прекратить работу над удавшейся вещью из-за того, что застыли ноги или пальцы не способны держать кисть!

Этюдник я кладу в рюкзак. Туда же кладу термос с горячим чаем. Рюкзак нужен для удобства. Обе руки будут свободны. К непосредственной работе с натуры тоже следует подготовиться. Заранее выбранный картон должен быть достаточно плотным, чтобы его не коробило при нанесении грунта. Грунтуем его в мастерской. Грунт лучше использовать быстросохнущий, акриловый. При этом я всегда делаю его составным, соединяя белый и черный цвета. В банку с белым грунтом добавляю немного черного. Очень важно не перетемнить. В результате получается грунтовка среднего светло-серого тона. Это дает красивый сложный холодный цвет. С таким тоном картона очень удобно работать. Он уже создает полутон для снега. Дальнейшие прописки по нему позволяют легче искать и отображать существующие в натуре как теплые, так и еще более холодные, плотные оттенки цветов.

Следует отметить, что этюдная работа для художника не самоцель. Это этап по сбору материала для картины. Отсюда понятно, что мотив в природе следует тщательно выбрать до того момента, как вы вышли к нему с кистями и холстом. Возможно, что утром или вечером он будет смотреться интереснее, чем днем.

Этюд нужно начинать с рисунка. Обычно он осуществляется углем для рисования. Очень важно сделать хороший композиционный рисунок: определить пропорции архитектуры, если это городской мотив, прорисовать в здании окна, балконы, прочие детали. Большую роль играют деревья на первом плане. Необходимо выявить их точную форму, силуэт, конструкцию. Такое же отношение должно быть к фигурам прохожих, группам людей. Не торопитесь писать красками, сделайте подробный рисунок. От этого зависит скорость и качество дальнейшего исполнения этюда. Когда рисунок закончен, его обязательно нужно закрепить специальным фиксативом для угля. Можно даже применить лак для волос «Прелесть» (он такой же по эффекту, но в несколько раз дешевле).

Когда рисунок закреплен, можно начать работать красками. Здесь тоже важно не спешить. Наша задача — попасть в цвет и тон натуры. Наносить краску на рисунок нужно прозрачно, начиная с самых светлых мест, видимых в натуре. Обычно берется разбавитель-тройник (одна часть пинена, одна часть масла льняного, одна часть лака даммарного). 

Повторюсь снова: следует, начиная со светлых предметов натуры, а не наоборот. Затем мы постепенно переходим к изображению более темных мест в природе, стараясь взять цвет и тон в полную силу натуры. Когда жидкий прозрачный подмалевок завершен, можно приступать к пастозной живописи, применяя белильные смеси. Но не нужно все переписывать и бездумно закрашивать уже подмалеванные и нарисованные части этюда. Дальнейшая работа должна быть лаконичной: на уточнение цвета, тона, композиции и фак��уры. В конце концов, нужно стремиться к тому, чтобы в завершенном этюде был виден и рисунок углем, и жидкий подмалевок, и пастозная моделировка частей этюда. Работая таким образом, вы будете писать быстро. Этюд будет выглядеть лаконично, легко исполненным, свежим по краскам. При таком ведении работы изображение может быть очень подробным, с внимательной проработкой деталей и довольно широко обобщенным, в зависимости от мотива и задачи. Особое внимание надо уделить этюдам в серый день. В этом случае все цвета и тональности несколько сблизятся и важно будет увидеть ритм тончайших, прозрачных серых теней, которые и придадут своеобразие вашему этюду.

Если вы собираетесь писать в солнечный зимний день, не забудьте взять зонт от солнца для художников. Это кажется необычным для зимы. Но изобразительная плоскость должна быть установлена так, что-бы на нее не падали лучи солнца или сильные рефлексы. Иначе этюд, написанный на солнце, в мастерской будет выглядеть вялым по цвету и темным.  Чтобы этого избежать, работайте в тени вашего зонтика. 

Удобнее также выбирать место для мотива таким образом, чтобы солнце было от вас сзади и немного справа. Тогда у вас будет, как минимум, два часа на работу. В течение этого времени общее состояние освещения заметно не изменится. Будут перемещаться только тени. Если пишете в «контражур», то становитесь так, чтобы солнце было перед вами чуть слева. Тогда будет достаточно времени для работы. Если солнце у вас совсем сбоку, то времени на работу будет очень мало. Состояние быстро изменится, и вы ничего не успеете сделать. Будет жаль потраченного времени и сил. Возникнет разочарование из-за неудачи в работе. А вся причина — в нарушении простых правил.

Все мы знаем, как разнообразна и неповторима природа. Красота натуры никогда не надоедает, а только восхищает. Поэтому художник так стремится на пленэр. Несмотря на разнообразие натуры, мы можем наблюдать в природе некоторые закономерности. Например, в солнечный день свет на снегу будет теплым, падающие тени холодные. Однако они окажутся теплее сине-зеленоватого неба, а полутон на снегу — это смесь света и падающей тени. Советую всегда наблюдать натуру методом сравнения, тогда вы научитесь находить закономерности состояний природы в разное время суток, года и так далее. Это умение пригодится для работы над картиной в мастерской.

Думаю, что ни один художник не пройдет мимо заснеженной московской улицы в сумерках, когда зажигают фонари и краски на снегу вступают в гармоничную игру теплых и холодных цветов. Машины плотной массой медленно везут своих пассажиров, вспыхивая красными и желтыми фонарями. Дворники в ярко-оранжевых костюмах торопливо сгребают снег. Москва засыпает, но в огромном индустриальном городе продолжается движение, а над ним тихо парят снежинки. Такой мотив никогда не напишешь с натуры, даже не пытайтесь. Состояние сумерек проходит быстро, к тому же мешает падающий снег.

Выходя на натуру, следует точно выбирать время дня. Для пленэра мало подходят раннее утро и поздний вечер. В такое время быстро меняется световое и цветовое состояния. В этом случае художнику помогает работа по памяти. К тому же сознание запоминает лишь часть увиденного, то, что наиболее поразило художника. Это и есть самое главное, рождающее поэтический и цельный образ. Однако для произведения, требующего выявления всей картины мира, нужны детали.

Поэтому начинающему художнику следует развивать зрительную память. Подобное связано с тем, что природу, московскую или иную улицу, видишь в движении света от машин, в состоянии наплывающих сумерек, падающего снега и прочее. Это практически невозможно сразу зарисовать, надо наблюдать и отмечать в памяти. По возвращении в мастерскую следует зафиксировать впечатления в эскизном виде. Сначала будет трудно. Ведь память человека несовершенна. Она не в состоянии запечатлеть все многообразие мотива. Не нужно этого бояться. Постоянные упражнения помогут развить способность не только запоминать, но и делать отбор художественных средств. Я называю это этюд-впечатление.

Часто такой этюд становится эскизом к картине. Подобная работа по впечатлению должна стать постоянной практикой молодого художника. Это и есть первый шаг к созданию собирательного образа. Ведь конечной целью занятия на пленэре является написание картины в мастерской. Развивать зрительную память и способность работать по впечатлению лучше всего зимой. Отношение белого снега к серому небу, к цветным силуэтам домов, заснеженным деревьям, легче проанализировать, сравнить и запомнить.

Студенты меня часто спрашивают: сколько нужно времени, чтобы стать художником? Я отвечаю так, как со мной когда-то шутил мой учитель Афанасий Евстафьевич Сухинин: «Когда хорошо и внимательно напишешь 2000 этюдов — станешь художником». Повторюсь, этюды не самоцель. Но они развивают чувство цвета, ощущение живой изменчивости натуры. Немало значит способность находить интересный мотив, ощущать неожиданную выразительность композиции.

Художник Павел Попов